Главная › Новости

Нет любви фото

Опубликовано: 06.09.2018

Предупреждение о любви (Third KAMIKAZE-Love Warning)

По запросу « нет любви фото » нашлось 87566 фото

Нет Любви Фото

В новом «тристане», поставленном дмитрием черняковым на обновленной сцене берлинской штаатсопер, нет любви.

Фото – monika rittershaus / staatsoper berlin в новом берлинском «тристане» пылко-романтический оркестр даниэля баренбойма спорит с холодноватой рассудочностью постановки дмитрия чернякова. В новом «тристане», поставленном дмитрием черняковым на обновленной сцене берлинской штаатсопер, нет любви. Ну то есть она могла случиться, если бы герои решились на это сильное, всепоглощающее и разрушительное чувство. Правда, тогда тристану пришлось бы разрушить барьеры, которыми он косоглазый кот фото старательно отгородил душу от внешнего мира; раскрыть заскорузлый панцирь, внутри которого прячется слипшийся комок застарелых страхов, фобий и неизжитых детских травм. Ему бы пришлось довериться — о ужас! — другому человеку, раствориться в нем, забывая собственное «я». А что может быть страшнее для делового, рационального человека? Изольде пришлось бы забыть об оскорбленном самолюбии — как же, ведь тристан просватал ее за другого! Она исходит гневом — и не хочет признаться в том, что готова любить.

Из-за боязни настоящей любви оба предпочитают суррогаты. Близость возникает между ними лишь на минуту — и то на экране, где какая-то другая, нежная и любящая изольда подносит к губам тристана стакан с водой. Был ли это любовный напиток? Едва ли; ведь брангена закрутила крышечку пузырька с эликсиром, так и не налив в стакан ни капли. Здесь черняков честно подтверждает предположение томаса манна: «это могла быть простая вода». Дмитрий черняков: “не существует художественных идей, годящихся для любой эпохи”. После «парсифаля», поставленного черняковым два года назад на сцене шиллер-театра (задолго до того, как состоялся торжественный переезд в основное здание, открытое после долгих лет реконструкции), его обращение к «тристану и изольде» было неизбежно. И так как в штаатсопер ему давным-давно выдали карт-бланш на любые неконвенциональные решения, он сумел-таки поразить и смутить публику своим прочтением музыкальной драмы, исполненной меланхолии и любовного томления. Со времени постановки его первого «тристана» в мариинском театре прошло 12 с лишним лет; сегодня черняков, повзрослевший и значительно изменивший свою картину мира, взглянул на великую историю любви-смерти другими глазами.

Взгляд его оказался холодным и изучающим — это взгляд вивисектора, препарирующего душевные метания и рефлексии современного человека. Изольда в новой версии чернякова — усталая, опустошенная и уже немолодая женщина. Ее провожают пренебрежительными, пожалуй, даже презрительными взглядами. Она чужая в этом прекрасном мужском мире, который все за нее решил. В положении отверженного существа ей трудно утвердить человеческое достоинство. Теплая мужская компания, собравшаяся в стильной кают-компании на роскошной яхте, воспринимает ее внезапное появление как досадную помеху дружескому и деловому общению. Впрочем, они уже закончили совещание: на столике остались пустые бокалы и бутылки из-под пива. Последний из совещавшихся срывает со спинки стула свой пиджак, мерит пришедшую отчужденным взглядом — чего приперлась? — и уходит, не сказав ни слова. Теперь можно дать волю чувствам — и ярость накрывает изольду с головой. В тонкой проработке психологически верных, точно найденных деталей черняков не раз выказывал себя великим мастером; но в этом спектакле он достигает каких-то уже совершенно немыслимых высот. Удивительно то, что оркестр даниэля баренбойма (для которого нынешняя постановка «тристана» — седьмая по счету) даже не пытается соответствовать режиссерской интерпретации; напротив, вступает с нею в открытую дискуссию.

Скорбно и безысходно длились невыносимые паузы во вступлении.

Бурливо взметались ввысь пассажи, передающие любовный восторг. Чудно и мягко переливались оркестровые краски в центральной сцене дуэта. Дмитрий черняков: «в жизни важно рисковать и не корал-бэй кипр фото бояться». Экстатическое, на грани вокальных возможностей пение ани кампе — изольды, резковатый, пронзительно-сильный тенор андреаса шагера — тристана, слегка потускневшее, но все еще звучное меццо-сопрано екатерины губановой — брангены и тяжелый, гулкий бас стефена миллинга — короля марка вплетались в романтически-пышное звучание оркестра. Баренбойм исполняет вагнеровскую партитуру с таким высоким, благородным, лихорадочным пылом, что разворачивающаяся звуковая драма захватывает, волнует, трогает, вызывает слезы — и заставляет сопоставить эти два, казалось бы, нисколько не коррелирующих между собою прочтения. Нам как будто рассказывают две разные истории. Но эти истории дополняют друг друга. И оттого содержание спектакля становится особенно глубоким, емким, неоднозначным. Загадки берлинского «тристана» хочется разгадать — хотя это и не всегда удается. Особенно загадочен второй акт.

Во время великосветского приема у короля марка новоиспеченная супруга хозяина дома оказывается одна-одинешенька в толпе бонтонных гостей. Она совершенно потеряна, ее зеленое платье буквально кричит: ну обратите же на меня внимание! Но нет, она всем безразлична, она чужая и, похоже, слишком провинциальна, чтобы кого-то заинтересовать. Даже тристан, с которым они недавно покатывались со смеху, отведав простой воды — и этим открыв шлюзы искренности, — снует мимо с бокалом шампанского, любезно заговаривая то с одной, то с другой дамой. Только не с нею. Он явно наслаждается ситуацией — почему? Тристан — вполне опознаваемый типаж сосредоточенного на карьерном росте лощеного прагматика. Он не хочет наживать неприятности на свою голову, закрутив серьезный роман с женой босса. Да, с изольдой надо дружить, не стоит ее отталкивать.

Можно даже решиться на ни к чему не обязывающую интрижку. И потому, когда гости, разобрав устрашающих размеров ружья, отправляются на охоту, он возвращается к ней, изнывающей от нетерпения и неопределенности. Она порывисто подается навстречу — но тристан, мило улыбаясь, делает отстраняющий жест: погоди, я сейчас! И мигом является с бутылкой шампанского и двумя бокалами в руках. Хлопотливо усаживает даму в кресло, пристраивает на полу бутылку, располагается напротив: глаза в глаза, колени к коленям, руки совершают странные пассы вокруг белокурой головы изольды. Нет, не так ведет себя истинный влюбленный: язык тела тристана явно противоречит словам любви, и это настораживает. Тристан, похоже, морочит голову изольде, травя ей байки о чем-то вроде бесконтактного тантрического секса. Он словно обучает ее чему-то, наставляет в новом для нее способе любви, объясняет, внушает, даже зачитывает какой-то важный текст (и это тогда, когда в их дуэте появляется самая пленительная мелодия! ). Одобрительно кивает головой, поощряя правильные ответы, улыбается, когда изольда — сначала робко, а затем все смелее и увереннее — начинает вторить его словам и мыслям. Тристан и изольда напоминают учителя и послушную, старательную ученицу.

Но на самом деле тристан выступает как бессовестный манипулятор, гуру-шарлатан, успешно морочащий голову наивной неофитке.

Он использует характерный жест внушения: потряхивание ладоней, сложенных вместе и направленных острием прямо в грудь жертве. При этом избегает прикосновений — и это важная деталь. Он доволен собой — до поры до времени фото ariana grande . Дмитрий черняков: “опера приходит из мертвого театрального мира. Разве что музыка жива”. Но тут раздвигаются двери, ведущие в соседнюю комнату. За ними — король марк, неподвижно восседающий за массивным столом, спиной к происходящему. Кажется, его малиновый пиджак сейчас расползется по швам от гнева и скорби. Настороженные, негодующие, укоряющие взгляды гостей испепеляют героев. Во время горестной речи короля, обращенной к любимому племяннику, который предал его, тристан вдруг преображается.

Он испытывает глубочайшее чувство вины — и слетает вся шелуха лжи и фальши. В этот момент нравственного страдания он открывает правду об изольде, излечившей его от тяжких ран, и признается в чувстве себе самому: он любит ее. В третьем акте — почти точном повторении того, мариинского, спектакля — он лежит на белом диване, придавленный жестоким приступом депрессии. И умирает не от потери крови, сорвав с себя бинты, но от разрыва сердца, которое зашлось от радости при виде прибывшей изольды. Они так и не успели прикоснуться друг к другу. Рассуждая здраво, можно сказать, что внезапный инфаркт у мужчины средних лет, только что пережившего сильнейший стресс, крушение надежд, утрату и внезапное обретение возлюбленной, — штука если не естественная, то вполне объяснимая. Черняков по канве «тристана» рассказал грустную историю о том, что для современного, помешанного на целесообразности и закрытого для душевных бурь человека настоящая любовь смертельно опасна. И не зря тристан так долго не решался признать и принять ее. Он просто не хотел умирать. Все три акта сценическая коробка, в которую режиссер (он же и сценограф) поместил действие, затянута прозрачной вуалью: зал и сцена, таким образом, разделены невесомой четвертой стеной. Иногда создается впечатление, будто мы смотрим кино.

Берлинский «тристан» получился ярким, даже избыточно красочным. Лишь в третьем акте господствуют приглушенные, серые тона: старая родительская квартира, стены с выцветшими обоями, скудная занавесочка, полускрывающая спартанскую кровать в нише, — все это было и в спектакле мариинского театра. Тени умерших родителей — беременная тристаном мать и отец самого интеллигентного вида — тихо бродят по комнате, потом усталый отец засыпает, полулежа на кровати, мать, присев подле него на стул, задергивает занавески. Точно так же изольда, допев свою смертную песнь, присядет у кровати, на которую положили тело тристана, и на последних тактах оперы задернет занавески, отгораживаясь от мира живых. Гюляра садых-заде, colta. Ru.